Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

И никаких тебе, Семён Любимов, бурных и продолжительных аплодисментов. Ухожу с трибуны в гробовой тишине, даже в ушах звенит.

— Товарищи, есть мнение прения по отчётному докладу товарища Сталина прекратить, — глухо, словно далёкий раскат грома, долетел до меня голос председателя. — Есть возражения?

Зал ответил дружным молчанием. Хотя, вижу, кое-кого так и подмывало задать неудобные вопросы.

— Возражений нет. Заключительное слово предоставляется товарищу Сталину.

Иосиф Виссарионович прошёл к трибуне и, помахав руками, чтобы прекратить овации, начал выступление.

— Товарищи! Как видим, все выступившие в прениях поддержали линию партии. Это говорит о том, что сейчас наша партия едина как никогда ранее! Есть ли после этого нужда в заключительном слове? — Сталин оглядел зал и, найдя меня, остановил свой взгляд. — Видимо, есть, раз прозвучала критика нашей работы. Прежде чем перейти к поставленным товарищем Любимовым вопросам, я хочу ещё раз сказать именно о критике. О правильной, конструктивной критике. Я уже говорил, что без такой критики работа нашей партии вообще невозможна и повторю это ещё раз. Но недостаточно только указывать на недостатки. Это не досмотрели, там упустили, это не так, то не этак. Это не критика, а критиканство, нацеленное на подрыв линии партии, на подрыв веры в наше правое дело! Отрадно видеть, что новое поколение наших товарищей понимает критику абсолютно правильно. Настоящая, большевистская критика должна быть направлена в первую очередь на устранение выявленных недостатков. Мало выявить недочёты в работе, нужно ещё думать о путях их исправления. Теперь перейду к конкретным вопросам. Да, во время коллективизации, поначалу, мы делали ошибки. Отчасти товарищи на местах допускали перегибы из-за неопытности, стремясь провести сплошную коллективизацию как можно быстрее. Отчасти мы имели прямую вражескую работу проникших в ряды нашей партии врагов. Не смотря на это, партия, опираясь на трудовое крестьянство и наркомат внутренних дел, с поставленной задачей справилась, хотя это и потребовало большого напряжения сил. В этой плоскости и лежит ответ на вопрос товарища Любимова о сплошном переходе на параллельную систему. В первую пятилетку, когда всё внимание партии было обращено на первостепенные задачи по коллективизации и индустриализации, мы не могли разбрасываться. Как известно, за двумя зайцами бежать — всех упустить. Поэтому, в ходе первой пятилетки, оставив выбор за трудовыми коллективами заводов, мы получили необходимый опыт, который позволил оценить, как положительные, так и отрицательные стороны параллельной системы. Теперь пришло время широко обсуждать вопрос о сплошном переходе, но сейчас мы это делать не будем. Мы это сделаем, когда будем говорить о второй пятилетке.

Сталин умолк, усмехнулся и сказал.

— Мне тоже хочется, чтобы коммунизм наступил уже завтра. Хочется пожить при коммунизме. Но его надо сперва построить. В этом деле нельзя поддаваться излишней поспешности, нельзя принимать необдуманные решения, нельзя допускать ошибок. Каждое решение должно быть взвешенным и верным, определять линию партии. Безусловно, шараханья и сомнения при проведении в жизнь линии партии совершенно недопустимы!

Секретарь ЦК, для демонстрации весомости своих слов даже пристукнул кулаком по трибуне.

— Переходя к вопросам планирования, следует признать ошибки ЦК. Да, мы ошиблись. Мы недооценили нашу советскую систему образования, мы недооценили активность выращенных нами инженерных кадров, которые, как партия большевиков на политическом фронте, на своём, техническом фронте, служат локомотивом индустриализации, сметая на пути любые преграды так, что органы планирования просто за ними не успевают. Таким ошибкам можно только порадоваться. Побольше бы нам таких ошибок! Такие ошибки приятно исправлять! Как нам это сделать, как поднять органы планирования на должную высоту, мы рассмотрим, когда будем говорить о второй пятилетке. Моя радость, радость старых партийцев за наши молодые инженерные кадры была бы полной, если бы они не плавали в политических вопросах. Видимо, отдавая все силы технической работе, молодые кадры недостаточно подкованы политически. Это явная недоработка старших товарищей и на этом съезде мы должны принять все меры к исправлению положения, выработав единую линию партии и донеся её до рядовых членов партии без упрощений и искажений. Что же касается сути вопросов товарища Любимова о международной политике и работе партии, то вместо меня на них ответят в своих отчётных докладах товарищ Рудзутак от ЦКК-РКИ и товарищ Мануильский от делегации ВКП(б) в исполкоме Коминтерна. У меня всё товарищи.

Зал встал, хлопая в ладоши, раздались крики "Ура!", "Да здравствует Сталин!", дружно спели "Интернационал", но не успокоились, продолжая кричать здравицы. Волей-неволей, не желая быть "белой вороной", я принял в этом действе участие, размышляя между тем, как со всего маху, причём сам, ткнулся мордой в дерьмо. В прочем, говорят это иногда даже полезно. Избавляет от иллюзий собственной гипертрофированной значимости. То же мне! Полез поправлять товарищей, политике жизнь свою посвятивших и собаку на ней съевших. Теперь-то мне уже не казалось, что депутаты смотрели на меня как на какое-то откровение. Им было просто интересно, что ещё этот клоун выкинет.

Последующие дни работы съезда убедили меня, что простых решений в этой жизни не бывает и я, влезая в политику, занялся явно не своим делом. Отчётные доклады Центральной Контрольной Комиссии по внутренним делам и делегации ВКП(б) при Исполкоме Коминтерна по внешнеполитической ситуации показали всю наивность моих оценок реальности и, что самое неприятное, отсутствие понятия о самой теории Марксизма. Я-то по простоте душевной полагал, что раз Коммунизм — это нечто хорошее и есть наука, которая это обосновывает, значит СССР просто должен служить наглядным примером, который рано или поздно убедит всех в правильности выбранного пути. Кто ж знал, что этот Марксизм всего лишь теория революции! А по этой теории для революции должна созреть ситуация? А она оказывается, ещё далеко не созрела, по взглядам коммунистов, сейчас чем хуже дела в стане капитализма — тем лучше. Проиграли выборы в Германии и компартия загнана в подполье? Так это хорошо! Вот хлебнут фашизма — вмиг откажутся от социал-демократической ереси! А новая мировая война неминуема как необходимое условие мировой революции. Хуже чем во время войны и быть не может! А на СССР, оказывается, нападать себе дороже, потому, как поднимется на борьбу против буржуазии пролетариат капиталистических стран. И хоть кол им на голове теши! Ибо обратное сказали Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Одним словом — спорить бесполезно. И глупо.

— Ну, здравствуй, племянник, — поймал меня после вынесения резолюции о работе делегации при ИККИ "дядющка", нарком лёгкой промышленности Исидор Любимов, который тоже оказался в числе депутатов съезда. Я видел издалека и раньше, но на контакт не шёл, не зная как оправдать то, что давно не навещал и стесняясь своего нынешнего положения. Раньше, казалось мне, когда я был преуспевающим конструктором моторов, я был для него более выгоден, чем сейчас. Подумаешь — лейтенант НКВД. Невелика птица, хоть и депутат.

— Что же ты меня подводишь? Меня ж так и из наркомов выгонят! Мало того, что хуже чем в моём наркомате дела только в Наркомземе, так ещё и ты со своими замечаниями! И ещё кому?! Сталину! Голова-то у тебя есть? Ворошилов тоже подходил, жаловался на тебя. Что молчишь? Посоветуй что-нибудь, как нам из этой ямы выбираться, а то ни мне, ни тебе мало не покажется.

— Оправдываться не буду. Сам знаю что дурак. Но, при этом, я прав! — упрямства мне не занимать, — Другому бы не сказал, а тебе скажу! Не созреет в Германии революционная ситуация никогда! Пока наши танки в Берлин не въедут.

— Тихо ты! Люди вокруг! — шикнул на меня, округлив глаза, родственник — Я, конечно, тебя в открытую критиковать не буду. Себе дороже. Но и ты, давай, помалкивай. Как-нибудь поговорим об этом между собой. А другим слышать ни к чему!

— А о том, как тебе, товарищ нарком, на плаву продержаться, совет дам. — Перешёл я от вопроса "Кто виноват?" к более существенному "Что делать?" — Судя по реакции Сталина на мои слова о параллельной системе, ждёт нас ещё и эта кампания. Вот тут-то тебе и надо быть в первых рядах!

— Не глупее тебя. Больше скажу — вопрос о параллельной системе, считай, решённый. Съезд должен утвердить и утвердит, в этом не сомневаюсь.

— Ну и хорошо, по крайней мере, о гранёных стаканах в полкило весом больше не услышим, — подколол я Исидора Евстигнеевича.

— Всё-то тебе шуточки. Знаешь что? Сейчас у нас времени нет, а после съезда, давай, заезжай ко мне. Заодно и о делах поговорим, подумаем, как наше положение выправить.